Под небом Монголии.

Мотопробег Братск — Улан-Батор — Гоби — Хубсугул (1990 год)

НЕОБХОДИМОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Этот мотопробег по маршруту «Братск — Улан-Батор — Гоби — Хубсугул — Братск» был совершен более 26 лет назад, тогда же и был написан этот репортаж (заранее извиняюсь за качество снимков — других в те времена не могло быть). Вероятно, это было одно из первых самодеятельных путешествий за едва приоткрывшиеся границы Советского Союза. Напомню, что шел 1990 год. По прошествии многих лет в памяти сохранились самые приятные воспоминания от этого приключения. Еще бы — ведь мы впервые оказались за рубежом, где все было так необычно, в диковинку.

С тех пор в Монголии я был еще несколько раз, в том числе и на автомобиле. Но первые впечатления — самые сильные. Вот их с грустью сейчас и вспоминаю.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЛЬЗЕ АВАНТЮРИЗМА

Наступает момент, когда мужчинам требуется доказать самим себе, что они мужчи­ны, и, уходить туда, куда их не пускают жены и матери. И тогда совершаются большие и малые подвиги или преступ­ления. Все зависит от того, куда уходят мужчины...

Проект, который задумал еще год назад электрик лесо­промышленного комплекса Николай Павлов, больше изве­стный городской общественности как самостоятельный ту­рист, был настолько авантюристичен, что почти полностью удался. А это лишнее подтверждение тому, что в нашей стране, легче добиться того, что кажется совершенно не­возможным, чем запросто купить в магазине, скажем, пылесос.

А хотел Павлов ни много, ни мало — прокатиться на мотоцикле от Братска до пу­стыни Гоби, что в Монголии и с победой вернуться назад. До послед­него момента ничего, кроме необъяснимо сильного жела­ния, за спиной у вдохновите­ля и организатора туристиче­ских побед не было. Отсутст­вовало приглашение, не объ­являлись спонсоры и, главное, не обнаруживалось желаю­щих вступить на эту нехоже­ную тропу. Но нужно знать Павлова, он успел вскочить на подножку уходящего поезда и втащил туда за собой еще четверых человек, которые, будь умней, никогда бы не совершили подобной глупо­сти.

КОМАНДА

О каждом нужно сказать отдельно. Начнем хотя бы с Николая Горбовского, рабоче­го БЛПК, а в нашей команде выросшего до звания техни­ческого директора, отвечаю­щего за ходовые качества трех мотоциклов «ИЖ», два из которых были с коляской. Не­сколько штрихов к портрету Коли: во-первых, он владе­лец недостроенной крейсер­ской яхты, и в иноземных ски­таниях мы выдавали его за типичного представителя со­ветского народа, что существенно поднимало наш престиж в глазах окружающих. Ну, а во-вторых, «прелесть» ситуа­ции заключалась еще и в том, что Горбовский отправился в путешествие, оставив в род­доме жену.

Следующий — Руслан Дубов, славный представитель рабочего класса славного города Вихоревки. У него, как у вся­кого из нас, были свои слабо­сти и увлечения. К последним можно отнести страсть к сбо­ру всякого металлолома, что, по-видимому, ему было привито с пионерского возраста. Поднять с дороги валяющуюся гайку или болт, это, конечно, святое дело, но зачем тащить через всю Монголию дырявый противень, он мне так и не объяснил, как я к нему ни при­ставал.

Несмотря на то, что по ме­ре нашего продвижения впе­ред коляска мотоцикла Ду­бова наполнялась проволочка­ми, веревочками и металлическими конструкциями, кото­рых, к счастью, на просторах Монголии оказалось не так уж и много, его железный конь с каждым пройденным километ­ром все больше выдыхался. У него то прогорали поршни, то выкипал аккумулятор, то барахлил генератор. Одним словом, все, что может сло­маться у мотоцикла, у Русла­на ломалось, но, как ни стран­но, мы все же двигались впе­ред, хотя, я убежден, что не каждый владелец такой тех­ники рискнул бы съездить на ней в соседний магазин за хлебом, не говоря уж о многотысячном пробеге.

Еще один участник нашего путешествия — 16-летний Дима Павлов, он же племянник нашего руководителя, он же объект педагогического невоспитания, он же нарушитель международной конвенции, поскольку прошел весь марш­рут за рулем мотоцикла, не имея даже водительского удо­стоверения, так как проспал экзамен. Впрочем, этим воп­росом никто ни разу и не по­интересовался ни в Союзе, ни тем более в Монголии.

Ну и, наконец, я, автор этих строк, взятый в путешествие в качестве летописца и обязанный фиксировать все наши славные дела и свершения, а по совместительству выпол­нять и должность завхоза. Ни с тем, ни с другим проблем не возникало. Определенные достижения регистрировались, ну а ребята готовы были съесть все, что подвергалось тепловой обработке, а когда и так обходились.

ПРОБЕГ ИМЕНИ 25-ЛЕТИЯ БРАТСКОГО ЛЕСОПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА

Как позже я узнал, что у Коли Павлова была страсть организовывать путешествия в честь кого-то или чего-то. В этот раз мы странствовали во имя 25-летия Братского лесопромышленного комплекса. И в этом был глубинный, скрытый от непосвященного смысл. Во­-первых, начальство, от которого многое зависимо, сразу же проникалось важностью, понимая, что это не самодеятельность какая-то. Во-вторых, не исключено было, что будет оказана какая-то, материальная помощь в виде тушенки или некоторой суммы деньжат. С продуктами действительно помогли, а вот с деньгами не вышло на этот раз ничего. Пришлось самим раскошелиться.

Правда, у нашего мотопробега было еще одно громкое название, которое, увы, не оп­равдалось — «Мото-Гоби-90». Но об этом в свой черед. Красивую эмблему для нас изготовил (совершенно беско­рыстно) архитектор В. Комлев. Есть, оказывается, в нашем городе, меценаты. Надпись сыграла свою положительную роль, когда приходилось клянчить на просторах России, Бу­рятии и, Монголии то запчасть, то канистру бензина. Глядя на нашу яркую эмблему, встреч­ные и поперечные мягчали и открывали закрома и сусе­ки, куда мы запускали свою бестрепетную руку.

Теперь несколько слов о самом маршруте, который нам предстояло проделать. Мы должны были через Иркутск, обогнув Байкал, добраться до Улан-Удэ, затем через Кяхту выйти на Улан-Батор. Дальше путь лежал в пустыню Гоби, после чего, переправившись через озеро Хубсугул, мы рассчитывали войти в Советский Союз через погранич­ный поселок Монды.

Маршрут планировали пройти максимум за три недели, а общая его протяженность составляла око­ло 5000 километров. На карте это выглядело как весь­ма красивая окружность, ко­торую можно было обвести пальцем быстрее, чем за ми­нуту.

НУ, МЫ ПОЕХАЛИ

Итак, первого июля мы тро­нулись в путь и уехали аж за Тулун, где у нас и произо­шла первая поломка. Встал железный конь у Руслана. Как показалось некоторым пессимистам, а им был я, он не просто встал, а, грубо гово­ря, издох. Позже выяснилось, прогорел один цилиндр, отказало реле и начал барахлить генератор. Но советские люди так просто не сдаются, ведь они всей своей жизнью научены бороться с трудностями, потому, видно, у нас в стране так много рационализаторов и изобретателей, которые с помощью изоленты, кувалды и отбойного молотка спо­собны творить чудеса. Короче, до Иркутска мы доехали, а там нас ждали лучшие дру­зья советских мотоциклистов — сотрудники ГАИ, которые любезно позволили поковыряться на своей свалке Павлову. И он нашел там то, что искал и то, чего так жаждал мотоцикл Руслана.

Нужно сказать, что и в Улан-Удэ тоже есть хорошие мили­ционеры и свалки разбитой техники. Там мы обзавелись головкой блока цилиндров на все тот же Русланов мото­цикл.

НА ПОСТУ ПОГРАНИЧНИК СТОИТ

Ради экономии времени опускаю детали путеше­ствия по родной стране. Описания березок, закатов и вос­ходов рекомендую прочесть в книжке какого-нибудь лириче­ского поэта. Это все ушло сра­зу на второй план после то­го, как нам в Кяхте на пропускном пункте сделали при­вивки от чумы, как позже объ­яснили, в целях профилактики. Поле того, как мы завери­ли недоверчиво разглядываю­щего нас таможенника в том, что оружие, наркотики и пор­нографию мы отказываемся вывозить из родной страны, нас очень быстро, буквально в течение двух часов, пропустили через КПП.

Так мы стали иностранцами, и случилось это 5 июля. А че­рез сутки мы уже были в столице Монгольской Народной Республики. Поставили на городской окраине палатку, раскочегарили свой примус и принялись пить чай. Но тут подошел какой-то местный ответственный товарищ и предупредил, что на этом месте скоро будут проходить скач­ки и массовые народные гуляния в честь национального праздника монголов и нас мо­гут запросто затоптать коня­ми или верблюдами, и никто при этом даже фамилии не спросит. Выяснив, что все это произойдет не нынешней но­чью, мы решили все же риск­нуть и остаться на ночевку с тем, чтобы с первыми лучами зари триумфально войти в столицу. Что дальше нам пред­стояло испытать, неясно было никому.

САНБАЙНУ, КАМПАНА

Итак, мы вступили на зем­лю Монголии. Наша экспеди­ция активно готовилась к встрече с местным населени­ем, изучая монгольский язык, успехи были просто потряса­ющие — практически сразу удалось запомнить слово «санбайну» — здравствуйте. Кро­ме того, Горбовский, вспом­нив молодость (а он когда-то служил в МНР), извлек из сво­ей памяти слово «кампана», что по-русски могло означать широкий спектр понятий, начиная от слов «друг», «прия­тель», и кончая таким универ­сальным выражением, как «мужик»…

Этого словарного запаса нам вполне хватило. Умело оперируя им, можно было вполне поддержать оживленную беседу. Правда, Павлов не захотел этим ограничиваться и, загоняя куда-нибудь в угол наших новых знакомых, пытливо выспрашивал у них, как по-монгольски будет звучать то или иное слово. Чуть позже он даже приобрел русско-монгольский разговорник, который нам так и не понадобился. На наше счастье многие монголы вполне сносно говорят на русском, который до недавнего времени преподавался в школах как основной иностранный язык. Долго задерживаться в Улан-Баторе мы не собирались. Предполагалось провести в столице день-два и тронуться в дальнейший путь. Однако, ситуация резко изменилась после того, как мы встретились с руководством спортивного клуба улан-баторской железной дороги, по приглашению которого мы очутились в Монголии. Нам предложили остальную часть нашего маршрута пройти совместно с монгольскими мотоциклистами. От такой возможности грех было отказываться, поскольку дальнейшее наше путешествие существенным образом облегчалось. Автоматически решалась проблема с горючим, которое до этого момента, мы нахальным образом выпрашивали у наших военных и гражданских специалистов, которых в Монголии еще было достаточно, но с каждым днем становится все меньше. Кроме того, появилась уверенность в том, что мы поедем в ту сторону, куда планируем, а не туда, куда ведет дорога. А это очень серьезная трудность для новичков в Монголии хотя бы потому, что в степи почти столько же дорог, сколько водителей.

Это плюсы, которые мы извлекли из нашего международного соглашения. Но были и минусы. Они заключались в следующем: во-первых, наша группа появилась в Улан- Баторе за два дня до национального праздника монголов — надом, который длится три дня. А это означало, что раньше, чем через неделю, мы не могли тронуться в путь. Одновременно становилось ясно, что в оставшееся время весь планируемый маршрут нам не пройти. Тогда и было принято решение пожертвовать пустыней Гоби, но зато посмотреть, как отмечают свой праздник монголы.

Устроили нас наилучшим об­разом в гостинице. В нужный день нас подняли с утра по­раньше и повели на главную площадь столицы, где долж­ны были состояться военный парад и демонстрация. Не знаю, по какой причине мы сподобились такой чести, что оказались на трибуне для ино­странных гостей, вблизи от политического руководства МНР и в непосредственной гуще иностранного диплома­тического корпуса. Смокингов, понятное дело, мы с собой не захватили хотя бы по той при­чине, что у нас их отродясь не было. Особенно живописно смотрел­ся наш владелец крейсерской яхты — Коля Горбовский, в своих непромокаемых штанах с кавалерийской нашивкой, где надо. Он мило присоединил­ся к какой-то даме, прибыв­шей то ли на американском, то ли на английском диплома­тическом автомобиле, и, как мне показалось, завязал с ней какую-то светскую беседу. Та­ким людям всегда есть о чем поговорить, скажем, об Азор­ских островах...

Между тем военные демон­стрировали свою несокруши­мую мощь, а затем наступил черед гражданских лиц. Кста­ти сказать, перестройка в Монголии идет довольно бурно. Многие из тех, с кем удалось побеседовать на эту тему, убе­ждены, что все проблемы ре­шаются достаточно просто — стоит только создать поболь­ше политических партий, а их уже в МНР зарегистрировано шесть на полтора миллиона населения, Одним из секрета­рей новой партии, как я выяс­нил, стал Мурат, мой одно­курсник по Иркутскому уни­верситету, однако увидеться с ним не удалось, так как при­ближались выборы в Великий Хурал, и он постоянно был в разъездах. И всё же демон­страция показала всю палитру новой политической жизни страны. Рядом с портретами Маркса и Ленина можно было увидеть партийные флаги, транспаранты, выполненные старой монгольской графикой. При всем разноцветии флагов и лозунгов демонстрация проходила довольно организован­но, без всяких эксцессов типа тех, что случились у нас не так давно на Красной площа­ди.

Как выяснилось, происходя­щее на площади Сухэ-Батора было еще не праздником, а только его преддверием. Ос­новные торжества развернулись на центральном стадионе, где нас ждало грандиозное театрализованное представле­ние. Все увиденное описать невозможно, остановлюсь то­лько на самом сильном впечатлении, оставшемся в памяти. Под звуки какой-то тяжелой мелодии на арену выеха­ли сотни две всадников, оде­тых в грубые шерстяные ру­бахи, на которые были нашиты металлические пластины. На некоторых воинах были коль­чуги. На головах — меховые шапки с конскими хвостами и шлемы. В руках — топоры и копья, за поясом — сабли, за спиной — луки. И вот эта серая людская масса, пустив рысью своих некованых низкорослых лошадей, сделала несколько кругов по стадиону. Нетрудно было представить себе, как много лет назад шли эти мрач­ные отряды на Хорезм, Пекин, Самарканд, Москву и не бы­ло силы, способной их остановить.

Это великое прошлое наро­да, о котором стало возможно говорить только в последнее время. Сейчас в Улан-Баторе можно свободно купить значок с изображением Потрясателя Вселенной. Югославы даже строят гостиницу, которая бу­дет носить имя Чингисхана. Ее огромные окна — черные.

Как я уже сказал, праздник длился три дня. И три муж­ских начала лежали в его основе. Монголы состязались в борьбе, стрельбе из лука и скачках на лошадях. Послед­ний вид соревнований прохо­дил как раз на том поле, где мы останавливались на первую ночевку.

У МОТОЦИКЛА НЕТ КРЫШИ

Увы, этот факт прихо­дится признать скрепя зубы. Но именно по этой причине путешествие на мото­цикле отличается от любого другого вида передвижения. Можно, конечно, ездить и в автобусе, но эффект будет не тот. Стекла салонов отделяют пассажиров от жизни, прида­ют ей какую-то ненатураль­ность. К тому же тянет на сон, а тут попробуй усни, когда в глаза бьет «и снег, и ветер, и звезд ночных по­лет».

Вообще-то, мы собирались в пустыню. Лично я больше беспокоился о том, как бы голову не напекло. Жарко ведь там должно быть. Но, как выяснилось, нужно было ду­мать о том, как бы не за­мерзнуть. Стоило только пе­ресечь границу, как хляби небесные разверзлись, и дождь стал нашим постоянным спут­ником. Если он не лил с утра, то шел после обеда или к вечеру обязательно. При скорости в 60-70 километров уже через полчаса вода на­дает хлюпать в сапогах и становится даже как-то скучно.

Порой мы шли под дождем по нескольку часов. Только встав на ночевку, можно было чуть-чуть обсушиться и обогреться. Впрочем, и это удовольствие не гарантиро­валось. Иной раз на сотню километров в округе не бы­ло деревца для того, чтобы развести костер. В такой ситуации выручал трудяга-при­мус, кроме того, как гово­рится, у нас с собой было... Немного, но чтобы согреться — хватало. И, что самое удивительное, ну хоть бы кто чихнул за время похода.

ИСКУССТВО ПИТЬ КУМЫС

После того, как к нам при­соединились трое монгольских мотоциклистов, жизнь стала более разнообразной. Зави­дев издали юрты аратов, мы рулили прямиком к ним. А спустя несколько минут, обыч­но уже сидели на полу вокруг очага и принимали из рук хозяина чашу с кумысом, которая, как правило, шла по кругу. Желающих посмотреть на то, как русские пьют монгольский национальный напи­ток, всегда набивалось полная юрта. Сначала мы пили ку­мыс потому, что под такими пристальными взглядами это­го нельзя было не сделать, а позже — потому, что понра­вилось. Правда, меня до сих пор мучает вопрос, зачем нужно бросать в кумыс спич­ки. Нужно отметить, что в каждом районе Монголии на­питок имеет свой вкус, но эффект дает одинаковый: будто выпил бокал шампан­ского.

Коль уж затронута кулинарная тема, то я позволю себе ее несколько развить. Монгольский стол скромен. Здесь не увидишь изысканных яств и разносолов. Это и понятно — кочевник долго не задер­живается на одном месте, ему некогда выращивать картошку или пшеницу. Хлеб монгола — мясо. Его обычно варят большими кусками в казанах и едят, отрезая по кусочку у самых губ. В послед­нее время возникли некото­рые трудности с продовольст­венным снабжением горожан — их ограничили двумя килограммами мяса в день на че­ловека. Но, может быть, я что-то не понял... После еды принято пить зеленый чай с молоком, приправленный бараньим жиром и солью. Привыкнуть можно. К чаю подают сушеный сыр, густые сливки. Одним словом, кочевник пи­тается только тем, что дает ему стадо, а это мясо и мо­лочные продукты. Хотя витаминов в рационе у монголов почти нет, у всех без исклю­чения кочевников ослепитель­но белые зубы.

Есть еще один продукт, ко­торый местные жители назы­вают «хитрой водой». Действительно, по цвету она по­хожа на воду, по вкусу на молочную сыворотку, а по действию (в больших количе­ствах) на самогон. И что странно, эту воду получа­ют тоже из молока.

БУНТ НА КОРАБЛЕ

Наша команда собиралась, что называется с бору по сосенке. Мы перед отъездом едва были знакомы, но у каждого был свой характер. А у нашего командира, Н. Павлова — особенный. На первых порах все сносили его терпеливо, а затем начали зреть заговоры и интриги. В основном тяжба шла вокруг вопроса: где останавливаться на ночевку. По простоте душевной, большинство полагало, что это следует делать в удобных местах. Однако у Павлова было свое видение проблемы: выслушав наши предложения, он задумчиво произносил: «Сколько человек — столько и мнений». Подразумевая, что мнений-то действительно много, да правильное одно. Понятно, чье. Несколько раз проскочив мимо редких речушек и лесков и заночевав в чистом поле, коллек­тив созрел для борьбы за свои права. Выглядела она так: ближе к ночи из колонны вырывался мотоцик­лист, рулил туда, куда считал нужным и начинал демонст­ративно разбивать палатку и разводить костер. Остальные, помявшись, присоединялись к нему. Впрочем, все это только вносило разнообразие в нашу кочевую жизнь. До серьезных обид дело так и не дошло.

ТАМ, ГДЕ ПЕХОТА НЕ ПРОЙДЕТ

Я уже однажды как-то вскользь рассказал о дорогах Монголии. Но эта тема тре­бует к себе более пристального внимания. Дороги в МНР в основном грунтовые, по ним-то мы и ехали. В степи водителю раздолье, куда хочешь, туда и поезжай, только смотри не по­пади в торбаганью нору.

Но там, где местность пересечена склонами и оврагами, начинаются мучения. Особенно болезненна езда по дорогам, идущим с правым уклоном. Коляска мотоцикла норовила опрокинуться, и водителю труд­но было удержать руль в руках. А седоку постоянно приходилось висеть над коляской, придавливая ее своим весом к дороге. В один прекрасный мо­мент Коля Горбовский не смог справиться с управлением, ко­ляска отстегнулась и выстре­лила автором этих строк, как из катапульты, в бездонное небо Монголии. Замечательные впечатления от свободного полета были как-то смазаны приземлением. Хорошо, что оно пришлось не на голову... Все зажило очень быстро. Других трагедий и катастроф за все путешествие пережить не пришлось.

Помучились мы и в горной части Монголии. Таких тяже­лых перевалов мне видеть не приходилось. Дорога носила весьма условное название. Ког­да шли дожди, она попросту превращалась в русло реки. А я уже говорил, что дожди в далекой, но такой близкой нам стране, идут каждый день.

На отдельных участках мото­циклы приходилось тащить буквально на руках. Но какое же было счастье, когда мы добирались до вершины перева­ла. Видимо, такие же чувства испытывали все, кто проезжал по тем местам. По монгольской традиции на самых высоких отметках выкладываются туры, и каждый путник должен был положить в него свой камень. Иногда эти сооружения под­нимались в рост человека. Кро­ме камней, в них можно было обнаружить самые неожидан­ные вещи: мелочь, спички, тря­почки, пустые бутылки, бараньи черепа и многое другое.

ЛЮДИ И БОГИ

Монголия очень поздно отдалилась от язычества. Только в XVII веке была при­нята официальная религия. Ею стал буддизм. Монголы — нация веротерпимая. Некоторые историки счи­тают, что это обстоятельство в свое время спасло Русь. Орда, не только не уничтожила пра­вославную церковь, но даже позволила ей укрепить свои позиции, что, якобы, оказалось решающим фактором для фор­мирования русского государства и освобождения его от татаро-монгольского ига. Впрочем, что не стали делать, монголы, вполне удалось воинствующим безбожникам. Особенно нашу небольшую экспедицию поразил факт, с которым мы столкнулись, подъезжая к Кяхте, знаменитому когда-то русскому купеческому центру. У дороги стоял небольшой одноэтажный деревянный городок, а над ним высился каменный храм.

Хоть мы торопились, но решили заглянуть в него. Это было ужасное зрелище. Церковь снаружи еще сохранила свои бла­городные очертания, но внутри ее был не склад, и даже не клуб, а скотный двор. Российские куп­цы, строившие ее, наверно, перевернулись в своих гробах от такого святотатства.

Монголы, следуя в фарвате­ре нашей политики, тоже осо­бо не церемонились со своими священнослужителями. В 30-е годы разрушались дацаны (монастыри), уничто­жались ламы. Размеры геноцида были просто фантастиче­скими, ведь в Монголии каж­дый третий мужчина был мо­нахом. К началу перестройки в МНР сохранилось только два действующих монастыря.

Сейчас все по иному. Мы по­пали в древнюю столицу Монголии Хархорин. Здесь, по соседству с огромной ханской юртой, от которой остался только мраморный фундамент, разместился буддийский да­цан, первый на территории Монголии. До недавнего вре­мени в этом храмовом комп­лексе был музей, а сейчас не­сколько зданий отдано ламам. Желающие могут поприсутствовать на молитве. Мы, конеч­но, воспользовались этой возможностью.

В небольшом помещении на скамьях сидели старые и мо­лодые ламы и в унисон что-то напевали, аккомпанируя себе на маленьких барабанчиках и огромных морских раковинах. Каждому посетителю старик, замотанный в пурпурную ткань, давал ложечку благо­воний.

Монголы хоть и приняли буд­дизм, но и от своих старых бо­гов полностью не отказались. На каждом, более-менее за­метном бугорке можно увидеть культовые сооружения из камней. В прошлый раз я о них уже упоминал. Наши монголь­ские друзья объясняли нам, что это маленькие модели то­го, как создавалась земля. Однако молодые монголы, уже многого не знают и позволяют себе то, чего никогда не сделают ста­рики.

И еще одна традиция, при­сущая не только монгол, но и бурятам. Прежде чем выпить что-либо крепче чая, несколько капель влаги раз­брызгивают на четыре сторо­ны. Мы тоже попробовали это сделать, и удача нас не покинула.

ЧТО ЕСТЬ?

Что-то описание нашего путешествия подзатянулось. Будем заканчивать. Но прежде рассмотрим тему, которая одина­ково волнует и тех, кто живет пo эту сторону границы, и тех, кто по ту. Классический воп­рос по приезде из уст соотечественников звучал так: «Что привез?» Ответ: «Массу впечатлений!» не удовлетворяет никого, а по­рой даже обижает. Увы, похвастаться покупками не получилось. На сто рублей, которые каждому из нас обменяли, можно было, конечно, скинувшись купить пару-тройку лошадей, но как их потом держать в квартире? Помаявшись немного со своими четырьмястами туграми, наши мужики решили употребить их в дело со всей хозяйской сметкой, на которую только были способны. На половину денег они купили книги, кстати сказать, в наших магазинах таких днем с огнем не найдешь. А на другую — шампунь. Естественно, свои приобретения они сложили в одну кучу, естественно, это добром не кон­чилось. На последующих привалах основным развлечением была сушка книг и спасение их от въедливого шампуня. Я же крепился до последнего, надеясь найти где-нибудь в захолустье такого дурачка, ко­торый бы продал по дешевке медную или бронзовую фигурку Будды. Как оказалось, совершенно на­прасно: не было ни того, ни другого. Перед самой границей пришлось бездарно растратить кровные тугрики на что попало.

Эх, жаль, не было среди нас ни кооператоров, ни коммер­сантов, а то бы они разверну­лись. На каждой стоянке нас обступала толпа местных жителей и задавала свой акту­альный вопрос: «Что есть?» Мы честно отвечали: «Ничего». На нас понимающе смотрели — людям хочется поторговать­ся, и начинали приценивать­ся к мотоциклам, спальным мешкам, палатке, примусу, топору, одежке. Но все перегово­ры заканчивались одинаково безрезультатно.

В общем-то, монголы, даже по нашим понятиям, живут небогато. Средняя зарплата где-то в 200 тугров (по официаль­ному курсу — около 50 руб­лей). Примерно столько стоит баран. Правда, у ка­ждого кочевника свое, порой очень большое стадо. В глу­бинке одеты все примерно одинаково: халат, сапоги и шляпа с резиночкой под под­бородок. Национальная одежда и быт кочевников очень ути­литарны, отшлифованы века­ми. Но прогресс проник и сю­да — с удивлением мы заме­чали у юрт миниатюрные бен­зиновые электростанции таких известных фирм, как «Ямаха», «Хонда». Ребята просто впада­ли в транс от этих штук — в хозяйстве очень нужная вещь. Однако, видит око, да зуб неймет.

ХУБСУГУЛ — ЭТО ЗДОРОВО

Kaк Россия гордится Байкалом, так Монголия — Хубсугулом. Кстати, эти озера — братья. У них одно происхождение, схожая природа, и они даже связаны между собой рекой Селенгой. Правда, меньший братишка выглядит гораздо лучше. Техпрогресс еще не успел до­браться до Хубсугула и испохабить его берега и воды. Это, вероятно, последний естественный заповедник, сохранив­ший свою первозданную кра­соту. В принципе, мы не собира­лись долго задерживаться на берегу озера, думали, полюбу­емся день-другой красотами, а затем на паром и домой! И мы торопились в Союз, и у наших монгольских друзей кончались краткие отпуска. Прощанье было трогательным, невинной жертвой его пал баран, заре­занный и разделанный мастер­ской рукой за считанные ми­нуты. Старший монгольской группы Иштандов сделал во­круг нас прощальный круг, положив мотоцикл почти на зе­млю и высоко задрав коляску, а затем пустился вдогонку за своими парнями, пылившими далеко впереди.

Мы остались одни и, как поз­же выяснилось, надолго. Весь флот Хубсугула, состоящий из буксирного теплохода и двух нефтеналивных барж, стоял на приколе. Никакой регулярной паромной переправы и в помине не существовало. На вопрос, когда буксир отправится на другой берег, ка­питан флагмана оптимистически отвечал: «Завтра». Длилась эта история ровно неделю. И все это время мы провели ря­дом с причалом, боясь, как бы нам не опоздать на рейс.

Поз­же мы свыклись с этим резиновым «завтра» и начали ис­кать каких-либо развлечений. Секретарь местной ячейки ревсомола (вроде нашего комсомола) предложил культурную программу, состоящую из просмотра идеологически вы­держанных видеофильмов. Но это вечером. А днем можно было знатно порыбачить. Я сейчас такое расскажу, от че­го у заядлых рыболовов мо­жет случиться инфаркт. Про­шу слабонервных удалиться. Рыба в озере буквально ки­шит. Монголы ее практически не ловят, а больше некому. В первый же раз мы добыли трех налимов. Вот таких! Предста­вили? А теперь то, что пред­ставили, увеличьте в два ра­за. А потом начали ловить рыбу, название которой не удалось выяснить. Похоже, это была форель. Одним словом, Хубсугул — рай для рыбаков и даже для таких неумелых, какими были мы.

Наконец свершилось: рано утром нас разбудил гудок бук­сира. Капитан все-таки решил, что «завтра» уже наступило. Несколько часов потрясающе­го плаванья по потрясающему озеру надолго останутся в па­мяти. Вот когда чувствуешь себя букашкой на ладони мироздания. Красота неописуе­мая. Удастся ли ее сохранить?

Между тем до границы ос­тались считанные километры, но она уже была на замке. Предстояло провести послед­нюю ночь на монгольской земле.

ПУСТИТЕ НАС ДОМОЙ!

Еще задолго до того, как мы приблизились к советской границе, до нас стали дохо­дить тревожные слухи о том, что из Монголии никого не выпускают. Якобы наши ветеринары обнаружили какую-то чуму или холеру у скота и закрыли границу на карантин. Наше путешествие и без того затянувшееся грозило перерасти в нескончаемое. По правде говоря, к этому времени все мы досыта наелись экзотикой и страсть как хотелось попасть домой. Истомились мы по соотечественникам, по родным бюрократам, крикливым продавщицам, сочному народному говору. Перспектива проделать обратный многотысячный маршрут никого не радовала.

Некоторые экстремисты, а они быстро обнаружились среди нас, предлагали два возможных выхода из создавшегося положения. Первый — в тихую перейти границу. Второй — объявить громкую голодовку и выдвинуть категорическое требование впустить нас в СССР.

Первый вариант отпал сразу же — на мотоцикле тихо границу не переедешь. Второй тоже оказался сомнительным. По моим завхозовским наблюде­ниям самое большее, на что мужиков хватило бы, так на то, чтобы отказаться от полдника.

К счастью, мы не дали пищи вражеским радиоголосам. Граница вот уже два дня, как была открыта. Правда, по за­ставе ходил прапорщик, злой, как его четырехногий друг. Дело в том, что пограничники отрыли огромную канаву и взяли ее в бетон, что влете­ло в несколько тысяч рублей. Это сооружение необходимо было для того, чтобы прово­дить дезинфекцию. Как позже выяснилось, нужды в этом не было. Старшина заставы мучился от того, что не знал, на кого списать убытки. А как пострадали те несчастные, которых «потрошили» на КПП до нас! У них отбирали все продукты и уничтожали их в большой яме. На нас сразу повеяло чем-то родным и близким.

Таможня в этом захолустном пропускном пункте явно скучала без дела и поэтому решила немного развлечься. Что у нас искали два часа подряд — трудно сказать. Если бы нас предупредили зара­нее, то мы бы припасли хоть что-нибудь, а то ведь безре­зультатный труд убивает в человеке творческое начало, де­лает его жизнь бессмысленной.

Одним словом, погранични­кам и таможенникам деваться было некуда, и нас впустили в Союз. Вот все говорят, что выехать из него трудно, а вы попробуйте въехать!

Дальше все было просто, Мы прикидывали уже, что че­рез два дня будем в Братске. Однако железная лошадка Руслана Дубова, мужественно перенесшая поход по Монго­лии, ступив на родную зем­лю, сразу же показала свой норов. На ней опять слома­лось все, что только могло. Мотоциклом этот агрегат труд­но было назвать. Скорее это был уже велосипед. Но дома и стены помогают, а тем более ГАИ. Вопрос урегулировался по старой схеме. Последний бросок был неудержим.

Жаль, что в наших пятиэтаж­ных домах нет каминов. Ка­кая прелесть, сидя у огня, вспоминать с соратниками ми­нувшие дни и битвы, где вме­сте рубились мы. Но пройденный нами маршрут ни для кого не заказан. Так что дерзайте!

Июль-август 1990 г.